Гражданская война начала ⅩⅩ века особо сильно потрясла святую верхотурскую землю. В городских музеях можно найти достаточно много материалов, в которых говорится о том периоде времени. Есть там документы о боевом пути и биографии таких интересных людей, как Николай Казагранди и Александр Куренков. Оба участвовали в первой мировой войне, получили там и ранения, и награды. Куренков защищал героическую крепость Осовец – гарнизон, которой не сдался, даже когда противник применил химическое оружие. А Казагранди сражался за Моозунд – стратегически важный пролив в Балтийском море. В 1918 году полковник Николай Казагранди возглавлял Северную колонну белой армии во время наступления на Пермь. На их пути были Алапаевск, Верхотурье, Кушва и 13 октября 1918 года после боев за город их колонна заняла Верхотурье. На следующий день вступление в Верхотурье белой армии было отмечено торжественным молебном на городской площади, который провел настоятель Свято-Николаевского мужского монастыря архимандрит Ксенофонт. Штаб полка разместился в монастырской гостинице, а в настоятельском корпусе была выделена квартира для его командира. Возобновившая свою работу Дума присвоила Казагранди звание Почетного гражданина Верхотурья. Через год, в 1919 году, полковнику Казагранди было суждено разделить судьбу всей колчаковской армии –отступление в Сибири, гибель в Маньчжурии в 1921-ом году. Александр Куренков командовал вновь сформированным 27-ым верхотурским сибирским стрелковым полком. После поражения белых эмигрировал в Маньчжурию, а затем в США. Занимался журналистской и общественной деятельностью в эмигрантских монархических кругах, издавал монархическую газету. Александр Куренков умер в Сан-Франциско в возрасте 80 лет, завещав весь свой архив Гуверовскому университету.

Ещё продолжается на Руси эта страшная и томительная ночь, и не видно в ней радостного рассвета, изнемогает наша Родина в тяжких муках, земля упивается неповинною кровью, проливаемою братскою рукою, оскверняется насилием, грабежами, блудом и всякою нечистотою. Из ядовитого источника греха вышел великий соблазн чувственных земных благ, которыми и прельстился наш народ, забыв о едином на потребу. Мы не отвергли этого искушения, как отверг его Христос Спаситель в пустыне. Мы захотели создать рай на земле, но без Бога и Его святых заветов. Бог же поругаем не бывает. И вот мы алчем, жаждем и наготуем в земле, благословенной обильными дарами природы, и печать проклятия легла на самы́й народный труд и на все начинания рук наших.

Традиционно каждый год в июле бывшие жители и потомки жителей деревеньки Пряничниковой приезжают со всех уголков России на малую Родину. Сначала в Верхотурье, а потом уж добираются различными попутными средствами, в том числе, и на тракторе, до своей деревеньки, затерянной в глуши Верхотурского края. Это поселение упоминалось ещё в переписи 1680 года. Основал его Федька Пряничник, известный по документам семнадцатого века. Старинная деревня дожила до 1970-х годов, когда была признана неперспективной: отделение совхоза перестало существовать, жители разъехались, осталась только память. На месте бывших домов жители однажды посадили вишневый сад. Нынешняя встреча была посвящена 80-летию Победы в Великой Отечественной войне. Люди приехали с фотопортретами дедов и прадедов – получился малый «Бессмертный полк». Специально для встречи одна из её участниц сшила для всех солдатские пилотки, была устроена фотозона «Солдатский привал». Вспомнили всех, кто воевал на фронте и трудился в тылу, пели песни военных лет. Конечно же, была уха, окрошка, деревенские свежие огурцы, помидоры, соленое сало.

Однажды ко мне в каливу пришёл мальчик — ученик второго класса гимназии. Он постучал железным клепальцем в дверь калитки. Хотя меня ждал целый мешок непрочитанных писем, я решил выйти и спросить, что он хочет. — Ну, — говорю, — что скажешь, молодец? — Это калива отца Паисия? — спрашивает. — Мне нужен отец Паисий. — Калива-то его — отвечаю, — но самого Паисия нет, пошёл купить сигареты. — Видно, батюшка пошёл за сигаретами, потому что хотел оказать кому-то услугу, — с добрым помыслом ответил паренёк. — Для себя, покупает, — говорю, — у него кончились сигареты, и он, как угорелый, помчался за ними в магазин. Меня оставил здесь одного, и я даже не знаю, когда он вернётся. Если увижу, что его долго нет, — тоже уйду. В глазах у паренька заблестели слёзы, и он опять с добрым помыслом — произнёс: — Как мы утомляем старца! — А зачем он тебе нужен? — опять спрашиваю. — Хочу взять у него благословение. — отвечает мальчик. — Какое ещё благословение, дурачок! Он же в прелести! Такой беспутный человечишка – я его знаю, как облупленного. Так что зря не жди. Ведь он, когда вернётся, будет сильно не в духе. А то ещё и пьяный заявится, он ведь вдобавок ко всему и за воротник не прочь заложить. Однако, что бы я ни говорил этому пареньку, ко всему относился он с добрым помыслом. — Ну ладно, — сказал я тогда, — я подожду Паисия ещё немного. Скажи, что ты хочешь, и я ему передам. — У меня есть для старца письмо, но я дождусь его, чтобы взять у него благословение. — Ответил мальчик. Видите, как! Что бы я ни говорил – он всё принимал с добрым помыслом. Из воспоминаний преподобного Паисия Святогорца