Схиархимандрит Авраам (Рейдман)
"О всеоружии Божием, которое следует иметь монаху"
Доклад на собрании монашествующих
15 января 2020 года
Всем нам хорошо известен отрывок из послания апостола Павла к Ефесянам, который мы слышим на постриге в монашество. К сожалению, мы его выслушиваем, и потом смысл апостольских слов улетучивается из нашей памяти. Но поскольку в этом чтении кратко изложена, можно сказать, вся суть духовной жизни, духовной брани, то позвольте немного порассуждать о нем в той последовательности, в какой мы слышим этот Апостол в чине пострига.
Братие, возмогайте во Господе и в державе крепости Его (Еф. 6, 10). Что это значит? Нам нужно иметь помощь от Господа, и эта помощь не просто в крепости, а в державе крепости Божией — тем самым апостол Павел напоминает нам о непобедимости Божией. Надо вести борьбу не своими силами, надеяться не на свою силу воли, а возмогать во Гос-поде, то есть получать помощь от Господа. Вот как это со-вершается.
Облецытеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским (Еф. 6, 11). Оружие Бо-жие — это различные добродетели, о которых апостол Павел будет говорить далее. Яко возмощи вам стати противу коз-нем диавольским. Мы облекаемся в оружие Божие, но нам противостоит дьявол, противостоит не силой, а лукавством и кознями. Поэтому мы должны иметь особенную мудрость, особенное упование на Бога, не надеяться на собственные рассуждения, на свой разум, а укреплять себя чтением Свя-щенного Писания и святых отцов, которые его изъясняют, исполнив его слова и пережив его опытно.
Яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6, 12). Наша брань направлена не против крови и плоти, то есть не против людей. Наша брань против демонов. Но эти слова апостола можно понимать и в другом смысле — узко монашеском: наша брань не против собственной плоти и крови, мы воюем не против тела и умерщвляем не тело. Наша брань направлена против духов злобы, которые воюют с нами в том числе и через тело. Здесь важно обратить внимание на следующее: когда апостол Павел в послании к Римлянам говорит о том, что иной закон в уме моем и иной закон в членах моих, противящийся закону ума моего (см. Рим. 7, 23), то эти слова нельзя понимать так примитивно, что есть голова, в которой находится ум, и есть все остальное тело, через которое воюет дьявол. Наш мозг — это тоже член тела, дьявол воюет с нами и через него. Именно через него приходят все помыслы и возбуждают страсти в теле человека.
Яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего. Как Господь установил иерархию в ангельских чинах, так и дьявол, которого западные христиане называют «обезьяной Бога», в подражание Богу установил свою иерархию в чинах духов злобы. Однако это не значит, что мы должны это учитывать и придерживаться какой-то системы в борьбе с дьяволом. Иоанн Лествичник, пытаясь упорядоченно изложить учение о страстях, замечает: «Взыщеши в злых разума и не обряще-ши». Поэтому всякая система в данном случае условна, она просто помогает нам сориентироваться в борьбе с духами тьмы.
В целом мы должны больше опираться не на свои умоза-ключения, а на Священное Писание, которое является самой жизнью. Даже святые отцы не могут заменить Священного Писания, они только его разъясняют. С одной стороны, мы не можем самостоятельно понимать Священное Писание, а должны о нем рассуждать в контексте Священного и свято-отеческого Предания. А с другой — и святых отцов нельзя отрывать от Священного Писания и думать, что мы можем обойтись только чтением святоотеческой литературы, прене-брегая чтением Нового Завета.
Яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего. Что значит «миродержители»? Святые отцы называют миром скопище страстей, злых, лукавых людей, греха. Преподобный Исаак Сирин говорит: когда мы перечисляем страсти по отдельно-сти, то мы именуем каждую из них, а когда говорим о них в совокупности, то называем их миром. Именно этот мир и держат злые духи. Иначе мы называем их демонами и бесами. Дьявол тоже имеет несколько имен: он и клеветник, и дьявол, и сатана. Наша борьба именно против дьявола и его воинства. Мы должны понимать, что не с людьми нам предстоит бороться, и даже не с собственным телом, а с теми духами, которые действуют на нас через наш разум и возбуждают в нас иногда чисто телесную брань.
Это может быть блудная страсть, это может быть как будто бы противоположная ей страсть гордости. Но и страсть гордости тоже является плотской потому, что она земная. Хо-тя она не задевает тела, но тем более опасна: когда мы ощу-щаем блудную страсть, то смиряемся поневоле, а гордости мы часто не замечаем, и она наносит страшный урон духовной жизни человека.
Сего ради приимите вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют и вся содеявше стати (Еф. 6, 13). Вся оружия Божия — это опять те добродетели, которые апостол Павел будет несколько ниже перечислять. Есть такое выражение: «Рыцарь, спящий во всеоружии». В давние вре-мена, когда воин вынужден был очень долго вооружаться и надевать доспехи, для того чтобы враг не напал неожиданно, он и спал в них и потом, при первой тревоге, был уже готов сразу к бою. Такое же всеоружие должно быть всегда на нас, нужно всегда бодрствовать, потому что дьявол нападает и то-гда, когда мы проявляем какие-то немощи. Человек устал и лег отдохнуть, а дьявол напал. Ты заболел, тебе кажется, что можно ослабить свои подвиги, а дьявол тут как тут. Он бес-пощадный, коварный, подлый, и ожидать от него благород-ства в ведении войны не приходится.
Днем лютым назван день этой жизни. Апостол Павел учит нас: хотя этот день лютый, но он длится краткое время, подобное дню. Мы должны этот день провести в сражении, для того чтобы, когда наступит вечер нашей жизни и наша душа выйдет из тела, быть помилованными.
И вся содеявше стати. Чтобы правильно понять эти строки, нужно представлять себе, как воевали в древности и о чем говорит апостол Павел. Воина облачали в доспехи, и вся битва состояла в том, чтобы устоять против врага. Если человек наклонялся в ту или иную сторону, он делал себя уязвимым для врага. Так и мы, если увлекаемся какою-то страстью, то теряем свою устойчивость: увлекаемся либо любостяжанием, либо блудной страстью, либо гордостью, — и таким образом делаем себя легко уязвимыми для врага.
Станите убо препоясани чресла ваши истиною (Еф. 6, 14). Истину нужно понимать, во-первых, как правое учение Церкви, то есть православие. Какими бы мы ни представля-лись сами себе подвижниками, но, если мы пребываем вне православия, если грешим против учения Церкви, даже по-движническая жизнь не принесет нам пользы. Но, во-вторых, понятие истины нужно относить и к нравственной жизни. И здесь нужно придерживаться Священного Писания и его свя-тоотеческого толкования, а не надеяться на свое особенное и оригинальное понимание.
Станите убо препоясани чресла ваши истиною и обол-кшеся в броня правды (Еф. 6, 14). Под правдою имеется в ви-ду праведность. Она подобна броне, которая делает нас не-уязвимыми для демонов. В этом стихе апостол Павел прибе-гает к образу из жизни современных ему воинов — в броню, в доспехи облекались древние римские воины, которых, скорее всего, апостол и имеет в виду, потому что в то время Эфес находился во власти Римской империи.
И обувше нозе во уготование благовествования мира (Еф. 6, 15). При том, что мы идем в битву, мы не должны за-бывать о мирном духе. Вы помните, что на постриге говорит-ся: «Брат наш обувается в сандалия, во уготование благовест-вования мира». С этими словами монах обувается в сандалии, и это символ того, что мы должны всюду нести мир. Внут-ренняя борьба как раз и делает нас способными сохранять мир при любых обстоятельствах. Как сказал Спаситель, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам (Ин. 14, 27).
Над всеми же восприимше щит веры, в нем же возмо-жете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити (Еф. 6, 16). Под верой в данном случае понимается уже не догматическая вера, о которой мы говорили прежде, а упование будущей жизни, вера в подлинность Священного Писания, в то, что Господь милосерд и нас спасет. Этим щитом веры мы можем угасить все разжженные стрелы лукавого — все страсти, ка-кие он на нас воздвигает. Как воин во время сражения при-крывает щитом то одну, то другую часть тела, в зависимости от ударов, которые намеревается нанести ему враг, так и мы щитом веры закрываем себя от всякого вражия поползнове-ния против нас.
И шлем спасения восприимите, и меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф. 6, 17). Под шлемом спасения пони-мается то, что дает нам правое рассуждение. Святые отцы го-ворят, что рассуждение — это высшая добродетель. Обратите внимание, не любовь или смирение, а рассуждение, потому что если не будет правильного рассуждения — а черпаем его мы из Священного Писания и из творений святых отцов, — то можно потерять и любовь, и смирение, и любую другую добродетель. Даже сверхъестественные дары, как вы знаете из житий святых, не предохраняют человека от возможности пасть в тяжкие смертные грехи, как это было, например, с Иаковом Отшельником.
И шлем спасения восприимите, и меч духовный, иже есть глагол Божий. Меч духовный — это Священное Писа-ние, меч духовный —учение о заповедях, меч духовный — это молитва, в первую очередь, молитва Иисусова. Чьим име-нем совершали чудеса апостолы? Конечно, именем Иисуса Христа. Как рассуждает святитель Игнатий (Брянчанинов), зная великую силу этого имени, они не могли не использовать его при молитве. А от апостолов это предание постепенно перешло к святым отцам и дошло до нашего времени.
Здесь уместно упомянуть истолкование этих слов русско-молдавским подвижником, который был по происхождению великороссом, но подвизался на территории нынешней Молдавии, — Василием Поляномерульским. Он говорит, что под мечом духовным подразумеваются четки, и рассуждает так: как некоторые аристократы носят по обычаю при бедре шпагу, но никогда не используют ее в войне, так бывает и у монахов в отношении к молитве Иисусовой. Всем нам при постриге вручаются четки со словами о том, чтобы мы всегда творили молитву Иисусову, имея ее в уме, в устах и в сердце, а потом мы, к сожалению, об этом забываем. Мы читаем монашеское правило, три канона, и это хорошо, но не избавляет нас от того, что мы обещали при постриге.
В заключение я хочу зачитать отрывок из письма совре-менного подвижника, преподобного Иосифа Исихаста. Я ду-маю, вам будет ясно, почему я выбрал это изречение.
«Особенно сейчас, когда приближается Великий пост, много искушений и много волнений воздвигают на нас не-годные бесы. Потому как и мы в это время их притесняем сверх обычного постом и молитвою, еще более свирепеют против нас и они. Так вот, позаботься приобрести венцы на этом поприще подвига. Ты должен стать более доблестным. Должен противостать грудью против этих бесплотных. Не бойся их.
Ты не видишь при каждой молитве, которую творишь, сколько их падает, сколько показывает спину. Ты видишь только, насколько ранят тебя. Но побиваются и они. И они страдают. Всякий раз, когда мы терпим, они вприпрыжку убегают и при каждой молитве тяжко ранятся. Итак, не жди во время войны, когда ты мечешь во врагов стрелы и пули, чтобы они метали в тебя мармелад и шоколад.
Помнишь, что ты писал тогда вначале? Говорил, что об-лекся в монашеский образ как во всеоружие, чтобы воевать против начал и властей тьмы. Итак, подвизайся, чтобы быть верным своим словам».
На этих словах Иосифа Исихаста я и закончу свои рас-суждения.

Вопрос. Вы упомянули те случаи, когда монах исполняет монашеское правило и забывает об Иисусовой молитве. Но иногда приходится слышать обратное: человек опускает чте-ние трехканонника и последование утренних или вечерних молитв и оправдывается тем, что старается творить Иисусову молитву в течение дня. Как вы относитесь к такому подходу?
Ответ. Иисусову молитву хорошо творить в течение дня, когда мы исполняем, так сказать, какой-то минимум. Нужно понимать, что существует четочное правило. Всем из-вестно оптинское правило пятисотницы: три сотни молитв Спасителю, одна сотня Божией Матери, полсотни Ангелу-хранителю и полсотни всем святым. Кроме того, оптинские монахи и послушники читали одну или две кафизмы, а также главу из Евангелия и две главы из Апостола. А Оптина пу-стынь в девятнадцатом веке была образцом духовной жизни.
Еще раз повторю: нужно понимать, что Иисусова молит-ва предполагает правило. Заниматься ей — не значит отме-нять все остальное. Бывает такое отклонение, что человек под предлогом Иисусовой молитвы оставляет вообще все духовные делания: я, мол, непрестанно молюсь.
По этому поводу интересно вспомнить рассуждения зна-менитого оптинского старца Иосифа. Как и его старец Ам-вросий Оптинский, он тоже был очень болен и принимал по-сетителей лежа или полулежа. При этом он обычно молился по четкам, а рядом у него всегда лежали косточки от маслин. Когда он прочитывал четку, он перекладывал косточку и так вычитывал какое-то количество Иисусовых молитв. Когда его спрашивали, зачем он так делает, он говорил: «Нам кажется, что мы непрестанно молимся, а мы за день три Иисусовы молитвы сказали. Поэтому я считаю». Я думаю, что если он считал четки, которые тянул во время беседы с посетителями, то тем более преподобный Иосиф исполнял четочное правило — пятисотницу. А скорее всего, он и больше молился. Пятисотница — это не максимум, а необходимый минимум.
Поэтому, когда речь идет об Иисусовой молитве, нельзя позволять себе такого, можно сказать, лукавства: я непре-станно молюсь и поэтому ничего остального исполнять не буду. Непрестанная молитва предполагает определенную ба-зу. Святитель Симеон Солунский говорит, что нужно посвя-тить Иисусовой молитве хотя бы час в день и, кроме того, хранить ее в течение дня. Он считает, что это обязанность не только монашествующих, но и мирян.
И здесь уместно сказать о том, как мы храним молитву в течение дня. Например, человек занимается умственным тру-дом. Есть, конечно, очень редкие подвижники, которые име-ют дар непрестанной сердечной молитвы, но большинство этого уровня не достигает. Если человек занят умственным трудом, он не может в это время молиться. Но если он отвле-чется от работы на минутку-другую и скажет несколько мо-литв, это ему вменится в непрестанную молитву. Представьте себе, человек целый день работает за компьютером, может быть он преподаватель или студент. Как он может одновре-менно читать Иисусову молитву и учить, скажем, догматику? Другой пример: как можно вести автомобиль и со вниманием углублять ум в сердце? Что тогда произойдет?
В этом отношении нужно рассуждение. Непрестанно мо-литься — значит стараться, насколько это в наших силах, не иметь никаких пауз, в которые ум был бы празден, потому что праздность — мать всех пороков. И кроме того, испол-нять четочное правило. Можно, конечно, на худой конец, вы-читывать обычное последование по молитвослову или канон-нику и при этом молиться в течение дня, но лучше специаль-но выделять определенное время для Иисусовой молитвы. А если мы вместе с этим читаем, допустим, также утренние и вечерние молитвы, то одно другому не мешает.

Вопрос. Хотя некоторые монашествующие священно-служители сами молятся Иисусовой молитвой, они не счита-ют себя вправе предлагать ее своим прихожанам. Особенно этот вопрос актуален тогда, когда речь идет либо о приход-ских священниках монашествующих, либо о иеромонахах в монастырях, у которых большое количество прихожан-мирян. В какой мере можно предлагать молитву Иисусову в качестве молитвенного делания простым людям?
Ответ. Прежде всего, тут важен такой момент: если че-ловек имеет смертные грехи, ему ни в коем случае нельзя ка-саться молитвы, потому что это прямой путь к сумасшествию. Дьявол, имея определенную власть над этим человеком, нападет на него и запутает. Кроме того, если человек самонадеянный, горделивый, обо всем имеет собственное мнение и не будет прислушиваться к наставлениям об Иисусовой молитве, это тоже очень опасно.
У меня многолетний опыт общения и с монашествую-щими, и с мирянами, и я в целом могу сказать, что немногие миряне могут воспринять это учение. Можно сказать, что ты сеешь среди них, но только кое-где, на доброй почве, это про-растет. Однако в то же самое время совсем не говорить об Иисусовой молитве — это неправильно. Я не представляю себе внутренней борьбы без Иисусовой молитвы. Допустим, у человека нечистые помыслы. Как он может с ними справиться, не прибегнув к Иисусовой молитве? Он гневливый, на него напал гнев — как он одолеет его, не призывая имени Господа Иисуса Христа? Может быть, и есть какие-то другие способы одержать верх в этой борьбе, но мне они неизвестны.
Еще один момент: надо отличать занятие Иисусовой мо-литвой от умного делания, от художественного делания мо-литвы — это нечто особенное, присущее почти исключитель-но монахам, хотя бывают редкие исключения. В частности, еще и поэтому нельзя всем подряд преподавать Иисусову мо-литву и требовать от людей особенного преуспеяния, но да-вать им средство для борьбы с греховными помыслами — это весьма уместно. В то же время это не значит, что мы должны освободить человека от всех его молитвенных обязанностей, он должен и исполнять что-то: читать Священное Писание, утренние и вечерние молитвы. Трехканонник — это для ми-рян, наверное, уже лишнее, кроме тех случаев, когда человек готовится к причастию.
Бывает, что люди берут пример с таких подвижников, которым Иисусова молитва заменяла всякие правила. Но до этого нужно ведь еще дойти, и приходят к этому немногие. Поэтому лучше выполнять какие-то минимальные обязатель-ные вещи: утренние и вечерние молитвы, а при желании по-сле вечернего правила можно прочитать одну-две четки Иисусовых молитв. А если в течение дня к тебе приходят дурные помыслы, то ты можешь прибегнуть к Иисусовой мо-литве как к тому оружию, которое всегда под руками. Общий вывод такой, что мирянам преподавать Иисусову молитву нужно с осторожностью.
Вопрос. Я решил для себя так: если я могу про какого-то человека сказать, что он стоит на подвижническом пути, не просто православный, исповедуется и причащается, а стара-ется жить именно в духе подвижничества, тогда с ним можно о молитве Иисусовой поговорить.
Ответ. Конечно. Не всякий к этому деланию способен. Сейчас это увлекает людей, они прочитают книгу «Откровен-ные рассказы странника», и у них загорается дух, все хотят молиться, а проходит месяц — и всё угасло.

Вопрос. Батюшка, как вы смотрите на то, когда миряне носят четки напоказ?
Ответ. Отрицательно. Я советую при молитве в храме иметь маленькие четочки, которые никто не видит, на паль-чике, в крайнем случае, тридцатка, а лучше — десяточка. И спокойно себе молись, а дома, пожалуйста, можно и по боль-шим, когда нет посторонних.
Дополнение с места. Раньше существовало такое прави-ло, что только монахи могли носить четки на руке, а мирянам не разрешалось.
Отец Авраам. Один раз я был в Греции, смотрю, у наше-го экскурсовода четки на руке. Я осторожно спрашиваю: «Это что?» А он отвечает: «Это талисман».

Вопрос. Сегодня память святого Серафима Саровского, и всем известно его правило. Как оно соразмеряется с молит-венной практикой наших дней?
Ответ. Смотря, какое правило иметь в виду. Если то правило Серафима Саровского, которое совершал сам препо-добный, — это одно. А если так называемое правило Серафи-ма Саровского, включающее в себя чтение три раза «Отче наш», три раза «Богородице Дево» и Символа веры, — это со-всем другое. Такое правило давалось неграмотным людям, которые не могли читать, при условии, что они целый день будут молиться. И в древних Псалтирях и других богослу-жебных книгах всегда неграмотным людям предлагалось чи-тать Иисусову молитву, поскольку они не могут вычитывать обычные последования.
Так и нужно понимать это правило. Оно для неграмот-ных, а не для какого-нибудь интеллигентного человека, кото-рый за день или за два прочитывает целые романы, а при этом будет молиться по правилу Серафима Саровского. Можно сделать для мирянина исключение, когда он очень занят. Он вскочил утром, ему надо быстрей заводить машину, ехать на работу, и можно подсказать ему, чтобы он помолился хотя бы так кратко. Но в целом это ненормально. Надо молиться так, как предлагает Церковь.
Реплика с места. Можно даже такую ремарку сделать: в допетровские времена все миряне обязаны были прочитывать суточный круг по часослову. Сейчас мало кто из монахов это выполняет.
Отец Авраам. Да. Когда я прислуживал на одном прихо-де в Одессе, то сказал одному батюшке: «Почему мы меж-дучасия не вычитываем?» А он: «Это уже будет непрестанная молитва».

Вопрос. На какие святоотеческие руководства вы посове-туете обратить внимание прежде всего, когда мы приступаем к Иисусовой молитве? В частности, кого из современных русских отцов можно назвать учителем молитвы для современных монашествующих?
Ответ. Издательством нашего монастыря была выпуще-на книга «Трезвомыслие». В ней собраны практически все фундаментальные поучения об Иисусовой молитве: в начале это поучения, взятые из творений святителя Игнатия, потом — Паисия Величковского, Василия Поляномерульского, Нила Сорского. На них мы должны ориентироваться. Можно купить «Трезвомыслие», там все уже собрано, хотя и не обязательно обращаться именно к этой книге.
Самый минимальный минимум — это творения святите-ля Игнатия (Брянчанинова), потому что это очень трезвый писатель, его можно читать и монашествующим, и мирянам. Он везде указывает, к кому какие наставления относятся. Святитель Игнатий не только об Иисусовой молитве, но и о других монашеских проблемах так прекрасно говорит, что является ключом как к древним отцам, так и к современным подвижникам. Иногда увлекаются, например, переведенными творениями греческих старцев. С какой-то стороны они по-нятнее, чем древние отцы, да, но если мы будем подвизаться так, как Иосиф Исихаст, что из этого выйдет? Либо заболеем, либо в прелесть впадем. Поэтому нужен ключик. А этот клю-чик — творения святителя Игнатия.

Вопрос. Здесь присутствуют отец ректор и другие пред-ставители духовенства нашей семинарии. Работа в семинарии предполагает общение со студентами. Какие вы могли бы дать советы именно по работе со студентами? Как воспитывать современных молодых людей и поддерживать общение с ними?
Ответ. Понимаете, ко мне приходят другие современ-ные молодые люди, которые хотят быть монашествующими. Они уже готовы к тому, чтобы слушаться и отсекать свою во-лю. С семинаристами в этом отношении, наверно, тяжелее, часто это люди еще только воцерковляющиеся, насколько я понимаю. Здесь нужны большая деликатность и большое раз-нообразие средств. Сказать однозначно: «Будьте со всеми строгими» или «Будьте со всеми мягкими» — нельзя.
Приведу в пример святителя Игнатия. Когда он управлял Ставропольской кафедрой, он имел обыкновение приглашать лучших студентов своей семинарии, чтобы они с ним попили чай, поели фруктов. За это его один архиерей потом даже ру-гал и возмущался, как он может допускать такое панибрат-ство. А с другой стороны, святитель Игнатий был сторонни-ком телесных наказаний, правда, не в отношении семинари-стов, а в отношении учащихся в военном училище. Этим я не хочу сказать, что нужно, с одной стороны, поить чаем, а с другой стороны — давать розги, просто показываю, что один и тот же человек допускал разнообразие воспитательных средств. Где-то считал необходимой строгость, вплоть до то-го, чтобы посадить в карцер на хлеб и воду, а кого-то при-вечал и старался выказать ему расположение, для того чтобы возбудить в человеке бόльшую ревность к учебным занятиям и, конечно, к нравственной жизни.
В целом мое мнение таково, что и в практических вопро-сах духовной жизни в наше время нужно ориентироваться на русских подвижников благочестия. Святитель Игнатий, дру-гие святые отцы, которых я уже перечислял, Феофан Затвор-ник, оптинские старцы — богатое наследие нам досталось. Не нужно им пренебрегать, потому что когда мы его изучим, тогда нам понятней будут древние отцы, допустим, Лествичник или святые отцы, творения которых помещены в «Добротолюбии», или даже современные подвижники афонской традиции, а среди них есть и русские, например Софроний Сахаров.

Вопрос. У меня есть один знакомый священник. У него был строгий духовник в монастыре. И так получилось, что этот священник сам начал заниматься Иисусовой молитвой, и она, как он описывает, вошла в его сердце и постоянно там крутилась при совершении всех других дел. Все у него было хорошо, он зачитывался святыми отцами, а сейчас произошел какой-то надлом. Теперь этот священник не может совершать службы, он чувствует очень сильное жжение внутри, и от богослужения, в том числе и от причастия, ему становится еще хуже. Как ему выйти из этой ситуации?
Ответ. Я думаю, что с молитвой Иисусовой это не свя-зано. Кроме того, нужно иметь в виду, что, если даже человек имеет непрестанную молитву, это не значит, что он бес-страстный и не подвержен никаким искушениям. Может быть даже наоборот, на него дьявол будет больше нападать. Преподобный Макарий Великий говорит, что бывает, что человек преуспеет в каком-то одном отношении, например в молитве, а в остальных является подобным младенцу, и такой непригоден для Царствия Небесного. Действительно, бывает, человек в молитве преуспевает, а остальные добродетели у него в зачаточном состоянии. И он может быть подвержен падению и даже прелести. Потом, кто впадает в прелесть? Как правило, особенно ревностные. Не чревоугодники и лентяи, а ревностные, те, которые стараются подвизаться. Для них опасность прелести больше.
С этим священником такое могло произойти от того, что он неравномерно, так сказать, негармонично развивался: дру-гие добродетели отставали от молитвы. Прежде всего, это ка-сается смирения, конечно. Но кроме того, это может быть просто психическим заболеванием, например депрессией, один из признаков которой — именно жжение в груди. По-этому я бы советовал без всякого суеверного страха обратиться к психиатру. А врач уже, допустим, скажет: «Это вам кажется, не обращайте внимания», или назначит необходимое лекарство, или проведет курс психотерапии.