- Входя будить меня с утра, кого ты видишь, медсестра? Старик капризный, по привычке ещё живущий кое-как. Полуслепой, полудурак. «Живущий» впору взять в кавычки. «Не слышит – надрываться надо. Изводит попусту харчи. Бубнит всё время – нет с ним сладу. Ну, сколько можно, замолчи! Тарелку на пол опрокинул. Где туфли? Где носок второй? Слезай с кровати! Чтоб ты сгинул…» Сестра! Взгляни в мои глаза! Сумей увидеть то, что за... За этой немощью и болью, за жизнью прожитой, большой. За пиджаком, побитым молью, за кожей дряблой, за душой. За гранью нынешнего дня попробуй разглядеть меня… Я мальчик! Непоседа, милый, весёлый, озорной слегка. Мне страшно. Мне лет пять от силы, а карусель, так высока! Но вон отец и мама рядом. Я в них впиваюсь цепким взглядом, И хоть мой страх неистребим, я точно знаю, что любим. Вот мне шестнадцать, Я горю! Душою в облаках парю! Мечтаю, радуюсь, грущу. Я молод, я любовь ищу. И вот он, мой счастливый миг! Мне двадцать восемь. Я – жених! Иду с любовью к алтарю, и вновь горю, горю, горю. Мне тридцать пять, растёт семья. У нас уже есть сыновья. Свой дом, хозяйство, и жена мне дочь вот-вот родить должна. А жизнь летит, летит вперёд! Мне сорок пять – «круговорот»! И дети «не по дням» растут – игрушки, школа, институт. Всё! Упорхнули из гнезда, и разлетелись кто куда. Замедлен бег небесных тел. Наш дом уютный опустел, Но мы с любимою вдвоём, ложимся вместе и встаём. Она грустить мне не даёт. И жизнь опять летит вперёд. Теперь уже мне шестьдесят. Вновь дети в доме голосят – Внучат весёлый хоровод. О, как мы счастливы! Но вот… Померк внезапно солнца свет – моей любимой больше нет. У счастья тоже есть предел. Я за неделю поседел, Осунулся, душой поник, и ощутил, что я старик. Теперь живу я без затей, живу для внуков и детей. Мой мир со мной, но с каждым днём всё меньше, меньше света в нём. Крест старости взвалив на плечи, бреду устало в никуда. Покрылось сердце коркой льда, и время боль мою не лечит. О, Господи, как жизнь длинна, когда не радует она. Но с этим следует смириться – ничто не вечно под луной. А ты, склонившись надо мной, открой глаза свои, сестрица. Я не старик капризный, нет! Любимый муж, отец и дед, И мальчик маленький, доселе в сиянье солнечного дня Летящий вдаль на карусели… Попробуй разглядеть меня! Дед Кирилл
