Когда мне говорят, что тяжело жить, я спрашиваю: — У вас крыша-то над головой есть? — Есть. — отвечают. — А на кусочек хлеба есть? — Есть. — Ноги еще ходят? — Ходят. — А ты посмотри, что другие люди терпят. И так человек успокоится. Причина скорби чаще всего в нашей гордыне, в нашем самолюбии. Я не помню ни одного года, чтобы жили без горестей. Вспоминаю частенько только присловье — «горе глубже моря». Я был ещё совсем маленьким, и в памяти не осталось, как начиналась кампания по раскулачиванию, как нас выгоняли из дома. Сестра мне потом рассказывала, что нас везли в товарных вагонах к Синявинским болотам, на торфоразработки строить гидроэлектростанцию. Туда отправляли многих ссыльных, которые отказались вступать в колхозы. Привезли нас, расселили в промерзших бараках. Начался голод. Мы искали на полях сморщенную морозом редьку и собирали в лесу рябину. Так прошли 1932, 33-й, 34-й и 35-й годы. Голод унёс двух моих братьев, Петра и Василия, сестру Александру. Умер на торфоразработках дядя, заработала туберкулёз мама, болевшая 17 лет. Отошла ко Господу в 55. Всю жизнь мама страдала, от слёз у неё даже случилось засорение слезного мешочка. Она оплакивала тяжёлую жизнь, смерть детей, друзей. Только в 1936 году мы увидели хлеб, смогли вспомнить его вкус. Булку ещё долго не удавалось попробовать. Конфетка – крохотный леденец – была для нас дивом, высшей наградой за хорошее поведение. И мы благодарили Господа даже за эти, кажущиеся сейчас ничтожными, радости. Мы молились, чтобы Господь дал нам хлебца насущного, и Он каждый день посылал, но понемножку. Однажды папа собрал копеечки, что удалось заработать, и поехал за хлебом в Ленинград. Купил несколько буханок, сложил их в большой заплечный мешок и отправился домой. На станции мешок распороли бритвой, растащили весь хлеб. Удержать в руках удалось только две буханочки. Но и за эту малую радость мы благодарили Господа. С десятилетнего возраста мы работали наравне со взрослыми, научились ценить всё, что Бог посылал. В 1941 году мы попали в оккупацию. Говорили, что немцы никогда к Ленинграду не подойдут. А 6 сентября нам было объявлено, что мы оккупированы. И здесь начались страдания, голод, дальняя дорога в Псковскую губернию, откуда наша семья была выслана. Больше месяца мы шли рядом с фронтом. Не чаяли дойти. Но Господь помог. В 16 лет при отступлении меня забрали немцы в лагерь. Но я убежал, перешел линию фронта, и поступил в армию. Сравните мой рассказ о временах моего детства с теми временами, которые мы переживаем сейчас. Бывало-то гораздо хуже…