Это было давно. Приехал в Саровский монастырь новый архиерей. Много наслышан был он об угоднике Божием Серафиме, но сам не верил рассказам о чудесах батюшки. А может, и люди зря чего наговорили ему? Встретили архиерея монахи со звоном, честь-честью, в храм провели, потом в архиерейские покои. Ну, угостили его, как полагается. На другой день служба. Осмотрел всё архиерей и спрашивает: «А где же живёт отец Серафим?». А батюшка тогда не в монастыре жил, а в пустыни своей. А была зима, снегу-то в саровских лесах – сугробы во какие! С трудом проехал архиерей. Да и то последнюю дорожку и ему пешочком пришлось идти. Батюшку предупредили, что сам архиерей идёт к нему в гости. Угодничек Божий вышел навстречу без клобука и смиренно в ноги поклон архиерею положил. «Благослови, — говорит, — меня, убогого и грешного, святой Владыка! Благослови, батюшка!» Он и архиерея-то всё звал: батюшка да батюшка. Архиерей благословил и идёт впереди в его пустыньку. Батюшка под ручку его поддерживает. Свита осталась ждать. Вошли, помолились, сели. Батюшка-то и говорит: — Гость у меня высокий, а вот угостить-то у убогого Серафима и нечем. Архиерей-то, думая, что батюшка хочет его чаем угостить, и говорит: — Да ты не беспокойся, я сыт. Да и не за этим я к тебе приехал и снег месил. Вот о тебе всё разговоры идут разные. — Какие же, батюшка, разговоры-то? — спрашивает угодник, будто не зная. — Вот, говорят, ты чудеса творишь. — Нет, батюшка, убогий Серафим чудеса творить не может. Чудеса творить лишь один Господь Вседержитель волен. Ну а Ему всё возможно, Милостивцу. Он и мир-то весь распрекрасный из ничего сотворил, батюшка. Он и через ворона Илию кормил. Он и нам с тобою, батюшка, вот, гляди, благодать-то какую дал. Архиерей взглянул в угол, куда указывал угодничек, а там большущий куст малины вырос, а на нём полно ягоды спелой. Обомлел архиерей и сказать ничего не может. Зимой-то — малина, да на голом полу выросла! Как в сказке! А батюшка Серафим взял блюдечко чайное, да и рвёт малинку. Нарвал и подносит гостю. — Кушай, батюшка, кушай! Не смущайся. У Бога-то всего много! И через убогого Серафима по молитве его и по Своей милости неизреченной Он всё может. Если веру-то будете иметь с горчичное зерно, то и горе скажете: «Двинься в море!» Она и передвинется. Только сомневаться не нужно, батюшка. Кушай, кушай! Архиерей всё съел, а потом вдруг и поклонился батюшке в ножки. А батюшка опередить его успел и говорит: — Нельзя тебе кланяться перед убогим Серафимом, ты — архиерей Божий. На тебе благодать великая! Благослови меня, грешного, да помолись! Архиерей послушался и встал. Благословил батюшку и только сказал: — Прости меня, старец Божий: согрешил я перед тобой! И молись обо мне, недостойном, и в этой жизни, и в будущей. — Слушаю, батюшка, слушаю. Только ты до смерти моей никому ничего не говори, иначе болеть будешь. Глядит архиерей, а куста-то уже нет, а на блюдечке от малинки сок кое-где остался — значит, не привидение это было. Да и пальцы у него испачканы малиной. Вышел архиерей. Свита-то его дожидается. И чего это, думают, он так долго говорил с батюшкой Серафимом? А архиерей, как только отъехал, говорит своим: «Великий угодник Божий. Правду про него говорили, что чудеса может творить». Но ничего про малинку им не сказал. Только всю дорогу молчал да крестился, а нет-нет и опять скажет: «Великий, великий угодник!» А когда скончался батюшка, он и рассказал всем про малинку. Источник: митрополит Вениамин Федченков. Угодник Божий Серафим. М., 2001 г.
